И может на крови,
вырастет тот дом,
чистый для любви... (с.)
Сейчас декабрь. Идёт дождь. От осознания этого факта сковывает тоска. Организм протестует против этой неестественности. Так бы хотелось вместо серости мутного неба увидеть ослепительную белизну снега... Ничего не скажешь — хорош Новый год под дождём!
Мысли медленно перетекают одна из другой в моей голове, глаза открывать неохото — и так слышен стук дождя об оконное стекло. Но над ухом глухо зазвенел будильник.
Слух не подвёл — дождь! Тонкие струи воды лениво сбегают по стеклу, задумчиво, словно зная, что торопиться им некуда. Стекло причудливо искажало улицу за окном, как будто бы это не обычное стекло, а мозаика из разных видов.
Атмосферы надвигающегося праздника не чувствуется. Люди идут аж как-то слегка согнувшись под тяжестью серого дня. Нет, не похоже это на конец декабря! Определённо, кто-то что-то где-то перепутал...
Пока заваривается чай, молча смотрю в окно. Заканчивается год — самое время обдумать, что он мне принёс. Учёба — она имеет привычку приподносить самые неожиданные «сюрпирзы», когда уже и не ждёшь. Что и говорить, не особо я училась. Так, постольку поскольку. А странно, ведь ещё недавно я связывала с ней самые радужные мечты, было столько планов и идей... Как же так получилось, что всё это исчезло, словно бы и не было?
Тёплый, вкусный чай вносит хоть какую-то определённость в ощущения.
Продолжим, что ещё там великого я собиралась сделать? Где-то лежит начатое ещё два месяца назад очередное «литературное» творение. Пылятся эти несколько листочков и изменения там не ожидается. Так и останется последняя фраза оборвана на середине.
Что там ещё? Ах да, чуть не забыла, есть ещё личная жизнь. Теоретически. А практически есть где-то у меня парень. Его вижу и слышу так редко, что скоро забуду, как он выглядит. Имя, и то, уже с трудом вспоминаю. Вот такие у нас чудные и тёплые отношения! Одна видимость, фикция.
Тоска, тоска, тоска! Не жизнь, а видимость. Я сама видимость, призрак! Уже не осталось ни одной чистой и яркой эмоции — ни радости, ни ярости. Одно уныние. Всё серое — улица, небо, дома, воздух. Не осталось разницы между ночью и днём. Я насквозь пропиталась этой серостью. И от этого хочется кричать, но нельзя — это неприлично. Вот и живу молча, затаившись внутри себя самой, как загнаннный зверь. Тошнит уже от этого — юность называется!
Взгляд упал на часы — оказывается, я уже больше часа сидела в раздумьях.
Весь день прошёл в предпраздничных хлопотах — покупка продуктов, подарков, ёлки... До Нового года оставалось всего три дня...
Поздно вечером, когда было уже сделано всё (ну или почти всё) из того, что планировалось, я начала собираться ко сну. Но что-то останавливало. Вроде бы и устала, но спать не хотелось. Полежав с полчаса в кровати, я поднялась и, не зажигая свет, подошла к окну. Мне вообще нравится стоят босыми ногами на деревянном полу в темноте и вглядываться в призрачные очертания города за окном. Ночью всё другое, ночью исчезают вссе условности, и город словно бы открывает своё истинное лицо. Но при этом всегда остаётся загадочность — мерцающие огни, переглядывающиеся со звёздами, когда небо без туч, или прастекающиеся под дождём цветные блики. Темно, тихо и красиво. Только в суумерках мне спокойно, но темноте я тоже рада.
Голова чистая и светлая — нет никаких мыслей, но при этом есть какая-то ленность. Не хочется ни шевелиться, ни думать о чём-либо. В это время словно бы освобождаешься от своей сущности, от инидивидуальности и соединяешься со светом, огнями, водой, с могучим дыханием ночи.
Внезапная вспышка света вернула меня обратно. В след за светом дом сотряс страшный гул... Странно, для грозы холодно,. Да и как-то слишком сильно... Через несколько секунд грохот повторился, потом стало заметно зарево пожара. Следующая вспышка показала, что то не гроза... Это.. Это взрывы снарядов!
Так и не осознав всей ситуации поспешила собраться и ввыйти из дома — где-то из глубины памяти всплыло, что при бомбёжке оставаться в доме ещё опаснее — потом мало шансов выбраться из-под завало.
Взрывы теперь ни на секунду не прекращались, вскоре город практически полностью был охвачен пожарами. Голова работала на удивление чётко и холодно. Дождь продолжал лить — это хорошо, может хоть немного потушит огонь.
Вокруг метались люди — глаза безумные, мокрые. Многие в домашних халатах — в чём их застала бомбёжка. Но многие просто с интересом глазели по сторонам — понять, что в один момент мирная жизнь закончилась и началась война, которую абсолютно ничего ещё вечером не предвещало, невозможно. На лицах было пока больше недоумения.
Пока я шла по улицам, картина постпенно менялась — от недавно ещё построенных домов остались лишь руины, огня стала так много, что было светлее, чем днём.
Город стал чёрно-красным. Тёмные силуэты резко выделялись на фоне языков пламени. Плач, звуки взрывов, грохот рушащихся зданий, шипение огня — всё слилось в единую какофонию.
Идти нужно было в старую часть города — там остались бомбоубежища со времён Великой отечественной войны. Странно, но я не чувствовала ни страха, ни удивления.
А вокруг итал страх. Теперь он царил в городе безраздельно. Холодно и мокро — зонтик остался дома, как и многое другое..
Я шла по знакомым улицам, которые теперь было не узнать. Разбитые витрины магазинов, какие-то тени... Вот детская площадка. К своему удивления, присмотревшись, увидела ребёнка, сидящего на качелях и что-то сжимающего в руках. Подойдя поближе разглядела его — это был мальчик лет пяти со светлыми соломенными волосами. В руках его был стиснут плюшевый кролик. Когда-то игрушка, видимо, была белой, но теперь стала серой — скорее всего это его любимая игрушка.
Ребёнок сидел абсолютно неподвижно, не замечая ничего вокруг. Взгляд его застыл в одной точке. Только напряжённые руки отличали его от статуи.
Мальчик, где твои родители?
Ребёнок окинл меня равнодушным взглядом, от которого побежали мурашки по спине, и, ничего не ответив, отвернулся. Такое поведение мальчика сильно меня удивило и именно тогда я вдруг осознала весь ужас происходящего, ужас войны. Сложно остаться равнодушными, когда в одном существе соединяются детство и старость. Две противоположности, которые нам никогда не понять.
Как тебя овут?
Тоша, - ровным пустым голосом ответил он.
Стало немного легче. Надо его отвести в бомбоубежище, неважно, что делать дальше. Придёт время — разберёмся.
Тоша! Надо бы уходить отсюда. Здесь очень опасно.
А мама? Папа?
Они в безопасности, скорее всего, - Пришлось соврать... - Нужно уходить и тебе отсюда.
Мальчик молча встал и вопросительно посмотрел на меня. Взгляд его уже изменился. Я взяла его руку, и мы неспеша двинулись в путь. Тоша доверчиво держал меня одной рукой, другой прижимал к груди кролика.
Молча мы дошли до одного из старых зданий, в котором ещё сохранилось бомбоубежище. Рядом с тёмной дверью уже стояли люди, толкаясь, пытаясь найти спсение. Около них сновали военные, пытавшиеся хоть как-то схоранить порядок. Моё внимание привлекла ещё молодая женщиа. Лицо её было в слезах, она металась между людьми, словно ища кого-то. Её попытались увести в бомбоубежище, но она вырвалась. Внезапно Тоошка напрягся, выгянулся в струнку и снова замер. Но ненадолго — после следующего крика женщины он высвободил руку и убежал в толпу. Больше я его не видела. Я попыталась было его найти, но начался новый обстрел. Мне не хотелось идти в убежище, всё-таки надо было отыскать ребёнка, но он как сквозь землю провалился.
Я стояла в нерешительности и раздумывыала, что же дальше делать. Где-то совсем рядом взорвалась бомба. Я не успела даже понять, что произошло, как оказалась на земле. На том месте, где я секунду назад стояла, зияла воронка. Кто-то в последний момент успел меня спасти. Нас обдало комьями грязи.
Девушка! Нельзя же быть такой беспечной! - Прозвучал сверху голос моего спасителя.
Спасибо Вам, - Я и в правду почувствовала что-то вроде угрызений совести.
Мы встали, и теперь я смогла его разглядеть. Он был совсем молодым — не больше 25 лет, наверное ему было 22-23. Военный, где-то на полголовы выше меня, хотя и нельзя было сказать, что очень высокий. Не красавец, но черты лица правильные и приятные, зелёные весёлые глаза. Несколько влажных медного цвета прядей волос приклеились ко лбу. Выражение лица чуть насмешливое, но доброе. Он с любопытство изучал меня. Откинул со лба волосы, наклонился, поднял с земли свою фуражку.
Вам лучше поспешить в убежище. Здесь сейчас небезопасно!
Он проводил меня до убежища и исчез так же внезапно, как и появился.
В помещении было темно. Кое-где на стенах висели неболльшеие фонари, которые были до такой степени тусклыми, что только усугубляли ощущение мрака.
Здес было уже довольно много людей. Царила молчаливая паника. Видно было, что взрывы застали людей врасплох — многие были одеты по-домашнему, некоторые были даже в халатах, поверх которых накинули пальто. У кого-то в руках были сумки, у кого-то — горшки с цветами, чайники... Тишину нарушало тихое завывание собаки. Саму её было не видно, но звук этот, многократно отражённый от стен убежища, напоминал сирену. Длинный монотонный — он уходил куда-то глубоко внутрь людей, проходил сквозь сердце, леденя душу. И сразу становилось тоскливо, чувства все парализовывались, а над всем этим царила Неизбежность.
Земля глухо сотрасалась от взрывов. Так прошла ночь.
Утро долго не хотело наступать, словно бы зная, что ничего хорошего оно не принесёт, так зачем тогда вообще оно нужно? Наконец, оно собралась с духом, и стало рассветать. Взрывы прекратились.
Мне сразу захотелось выйти наверх — куда угодно, только бы уйти из этой каменной могилы. Пробраться к выходу было нелегко — людей было слишком много. И всё же я выбралась — свежий влажный воздух резко ударил в лицо, но вместе с собой он принёс запах гари и дыма.
Медленно проходя по улицам я пыталась узнать в этих руинах родной город. Но города уже не было. Иногда навстречу попадались люди, обезумевшие от страха.
Так я незаметно для себя дошла до своего дома. Верхние этажи обрушились, стёкла выбиты, и от этого казалось, что у дома выколоты глаза. Стены чёрные, кое-где валялись обломки мебели. В задумчивости я раскидывала носком сапога кирпичи, пока не наткнулась на абажур, потрескавшийся по краям, оплавленный и обгоревший.
Что ж, прощай мой дом! Много хорошего и много плохого с тобой было связано. Теперь ты разрушен. Нет тебя. А вместе с тобой закрылась и дверь в прошлое, теперь никогда не вернуть того, что было. Всё. Больше я никогда не возвращалась в эти места.
И я ушла. Ушла не оглядываясь.
А впереди были руины. Кое-где стояли чудом уцелевшие дома. Но они производили куда более гнетущее впечатление, чем развалины. На горизонте зловеще алели отблески пожаров. Пахло пылью и гарью.
Кое-где у обломков суетились люди — разгребали завалы. У одного из домов было уже довольно много людей — когда-то, а это было недалее как вчера, здесь была высотка... А с учётом того, что началось всё ночью... Так как спешить мне было некуда, я решила остаться и помочь с завалами.
Медленно и тяжело шло дело. Время от времени конструкция начинала рушиться ещё больше. То ли убирали поддерживающие элементы, то ли по земле передавалась вибрация от взрывов. Теперь они, в основном, переместились в верхнюю часть города.
Стемнело неожиданно. Устать успели безумно, а если посмотреть со стороны, то не так уж и много сделано, словно только-только начали. Правда мы успели достать нескольких человек из-под развалин. Все они были в состоянии болевого шока от бесчисленных переломов, кровопотери и обезвоживанияю
Жутко было. Жутко от того, что уже даже эмоций не было. Воздуха не хватало — каменная пыль жгла лёгкие, от сладковатого запаха крови кружилась голова. Думать было тяжело, всё словно в пьяном бреду было — мутно и неправдоподобно.
Уже перед тем как совсем стемнело нашли тело. Нашли первого мёртвого человека под завалами. Это была старушка. Маленькая сухонькая с белыми, почти по-детски, мягкими волосами. Глаза были зажмурены, как у ребёнка, который чего-то испугался. Крови не было — видимо у неё просто не выдержало сердце... Дальше ничего не помню — в голове у меня помутнилось и единственное, что я помню, так это желание уйти прочь. Прочь от развали, крови и смерти.
Очнулась я от жуткого грохота — оказывается, пока я бродила по городу в бессознательном состоянии, начался новый обстрел. Пришла в себя я лёжа на земле от знакомого голоса. Он доносился откуда-то издалека, слов разобрать не могла. Но голос этот я определёно уже слышала... Вот только где?
Глаза с трудом различали силуэты предметов. Плохо, видимо я ударилась при падении затылком. Так, надо с этим что-то делать! Надо попытаться встать... Ну хотя бы сесть...
При попытке сесть, тело обожгло острой болью. Воо рту чувствовался солоноватый привкус крови. Но, вместе с тем, я постепенно начала различать слова.
Девушка! Как вы себя чувствуете? - Донеслось до меня.
Нет, определённо уже слышала этот голос. Совсем недавно...
Вместе со слухом возвращалось и зрение. В силуэте склонившегося надо мной человека, я уже различала военного. Светлое лицо. Молодое.
Вроде бы всё нормально. Вот только встать не получается — видимо сотрясение, - Не без труда выдавила я, судорожно при этом пытаясь вспомнить, что вообще здесь происходит.
Медленно память возваращалась. Перед глазами пронеслись события последних суток, как кадры кинохроники. Вглядевшись в лицо юноши я вспомнила, что видела его вчера ночью, когда он, видимо как и сейчас, спас меня.
Я собралась с силами и рывком поднялась сначала на колени и сразу же на ноги. Сознание помутнилось от дикой боли. Я не смогла удержаться на ногах — чьи-то руки меня похватили. Голос раздался совсем рядом.
Не надо. Не спеши.
Сейчас, ещё секунду и я встану...
Хорошо. Конечно встанешь, - Он разговаривал спокойно, но настойчиво, как с ребёнком.
Не знаю, сколько прошло времени — может минуть пять, может пятнадцать, а может больше... Наконец, больше ушла, остался только солоноватый привкус крови, слегка кружилась голова.
Уж если мне приходится каждый день тебя спасать, - В голосе звучала лёгкая ирония. - То может скажешь, как тебя зовут? - Он уже не держал меня, но любой момент был готов снова поймать.
Маргарита...
Сил спрашиватьь его имя не было — главной задачей было удержаться в вертикальном положении.
Вскоре я окончательно пришла в себя. Над городом повисла ночь, земля глухо дрожала под ногами от взрывов.
Пойдём, Марго! Я провожу тебя до бомбоубежища. Здесь теперь на улицах больше нет мира. Теперь здесь небезопасно.
Но вот при мысли о возвращении в то жуткое место, где люди боялись даже плакать, где воздух пропитался отчаяньем, всё моё существо запротестовало. Нет! Куда угодно, только не туда. Лучше уж здесь остаться. Сама того не замечая, я говорила вслух... Я поняла это только когда увидела меняющееся лицо юноши. А кстати, как же его зовут?
Серафим, - Словно бы угадав мысли представился он, сопроводив имя шуточным поклоном. - Можно просто — Сима.
Где-то позади прогремел взрыв, вспыхнул пожар. Серафим инстинктивно пригнул голову. На какую-то долю секунды я оказалсь впереди и, когда оглянулась, увидела как за спиной юноши, склонившего голову, разрастается огонь, словно крылья.
Это продлилось всего мгновение, но картина была настолько яркой, что навсегда запомнила его именно таким — городым, сильным с огненнными крыльями за спиной.
Так мы и дошли до бомбоубежища. И всё же мне очень не хотелось туда входить. Мне казалось, что умереть под землёй страшнее — мы словно сами добровольно ложились в вырутую могилу и позволяли заживо себя похоронить. Ещё секунда промедления и я почувствовала лёгкий толчок в спину — пришлось переступить через порог. Сразу же я оказалась в темноте. В лицо хлынул спёртый воздух, пропитанный страхом.
Где-то рядом прозувучал голос Симы:
Не стой! Иди вперёд.
Слегка очнувшись, стала наощупь пробираться вглубь — освещения не хватало. Повсюду были люди, лежали какие-то вещи, тюки, узлы... Где-то поскуливала собака.
Наконец, где-то в углу удлось найти свободное местечко. Пока я молча продолжала созерцать всё вокруг, Серафим куда-то ушёл, а когда вернулся, в руках его было два одеяла.
Держи. Да, и оставайся лучше здесь, не уходи никуда. Тогда я буду знать, где ты, так мне будет спокойнее...
Мне пришлось молча кивнуть.
А теперь мне пора! - Тень пробежала по его лицу, или может, это освещение такое?..- Мы ещё увидимся, Марго.
С этими слоами он стал пробираться к выходу. Я следила за ним взглядом, пока он не скрылся из вида. Одеяла, которые Серафим принёс, оказались очень кстати — усталость давала о себе знать. Сама не помню как, я легла и заснула.
Мне снился калейдоскоп из лиц, взрывов, пожара, огненного ангела... Проснулась внезапно, как от толчка. Голова раскалывалась. События предыдущих дней моментально всплыли в памяти, от этого сразу навалилась усталость. Вокруг всё так же царил полумрак. Люди словно вросли в стены и стыли как каменные изваяния. Все напряжённо прислушивались. Где-то совсем рядом плакала женщина. Постепенно плачь преходил в вой.
Некоторые инстинктивно втянули головы в плечи. Постепенно вокруг женщины собрался народ — кто пристыдить пытался, кто лишь вздыхал. Ей что-то говорили, кто-то, пользуясь случаем, и сам всплакнул. Чуть поотдаль молча и напряжённо вслушивались в слова.
Из бесцветных криков удалось лишь разобрать, что пропал сны её, маленький мальчик... Сама она была небольшого роста, худенькая (и откуда столько сил кричать нашлось?..), русые волосы, черты лица не разобрать — они словно бы стёрлись, расплылись... Одета была так же как и все — что под руку попалось, когда из дома убегала. Не знаю, сколько времени прошло, но тишина всё же снова воцарилась. Бедную женщину кое-как успокоили совместными усилиями. Ей пообещали помочь разыскать ребёнка, но где его искать то в такое время, никто не представлял. Да и женщина как-то несильно поверила, лишь обречёно умолкла.
Хотелось выйти наверх, но удерживало обещание. Снова навалился спасительный сон, унося за собой далеко от тусклого света, страха и войны. Не помню, что тогда снилось, кажется, солнце. Просто синее-синее небо, посреди которого сияло холодное зимнее солнце. Но потом оно исчезло и небо заволокло тучами. И вот уже в воздухе закружились большие узорчатые снежинки... Затем он перешёл в снегопад, который всё усиливался и усиливался до тех пор, пока всё вокруг не стало ослепительно белым.
В этот момент я проснулась и почувствовала себя слепой — после того чистого снега полумрак бомбоубежища казался кромешной тьмой. Когда глаза привыкли к освещению, то я увидела сидящего чуть поотдаль Серафима.
Сим, ты чего здесь делаешь?
А?.. - Я его явно отвлекла от каких-то дум. - А, ты проснулась. Я уже уходить собирался... - Он немного помолчал и продолжил. - Как что здесь делаю? Обещал же, что мы ещё увидимся.
Он снова замолчал, слегка смутившись. Его голос очень странно звучал здесь, где все старались говорить шёпотом.
Правда мне пора уже идти. Но я постараюсь сегодня ещё забежать, - С этими словам он встал и направился к выходу.
Постой! Что там наверху?.. - Лишь успела крикнуть вдогонку.
Там? Ничего.. Оставайся здесь, - Донеслось издалека.
Через минут пять я была уже неуверена, что всё это мне не приснилось — так быстро всё это было. Пытаясь найти хоть какое-то подтверждение, что всё было в реальности, подошла к тому месту, где сидел Серафим. Там лежал маленький мешочек, котором я нашла бутыль с водой, хлеб и какую-то книгу. А я даже и забыла, сколько не ела...
Делать было абсолютно нечего. От скуки стала листать книгу. Переплёт был тёмным и выцветшим, края слегка обгорвевшие. От книги приятно пахло библиотекой, миром и, почему-то, корицей. С желтоватых страниц смотрели диковинные изображения драконов. Удалось, наконец, разобрать название книги - «Легенды о драконах». Вот уж никогда не думала, что есть так много сказок и мифов о них. Сама книга была на немецком и, видимо, очень старая. Немецкий язык я знала, хотя и не в совершенстве, поэтому углубилась в изучение.
Тусклое освещение, готические буквы, чужой язык, необычные картинки — всё это увлекло и увело далеко от реальности.
Я даже не представляю, сколько прошло времени, когда меня окликнул знакомый голос.
Марго! Смотрю тебе понравилась книга. - На меня смотрел улыбающийся Серафим.
А? Что?.. Да! Никогда в жизни ничего подобного не видела. Откуда она у тебя?
По наследству досталась. Вообще это долгая история, как-нибудь потом расскажу. Пока могу сказать лишь то, что где-то два столетия назад её вывезли из библиотеки одного немецкого барона. С тех пор книга живёт здесь, под охраной моего рода.
Что-то как-то сложно... Ради книги с легендами? - В моём голосе явственно прозвучало недоверие.
Ну значит это непростая книга, - Прозвучало в ответ.
Я ещё раз посмотрела на книгу. Тёмный прохладный переплёт, причём мне показалось, что он всегда таким и был, в середине серебряное изображение солнца и месяца. Стоп! Я не помню, чтобы раньше на обложке было хоть какое-то изображение... Теперь же было. Что за наваждение?
Я же говорил, что это необычная книга, - Со смехом в голосе сказал юноша. - Ладно, оставь её пока. Знаешь... Не хочешь выйти наверх?
Шутишь?
Отнюдь. Сколько можно спать в этом подземелье?
Сам запретил выходить, - Проворчала я.
Всё, давай вставай! - С этими словами он легко поднялся и потянул меня за рукую.
Не желая больше тянуть время, я подскочила и выжидающе посмотрела на Сима. Мы пробирались через людей, которые потеряли надежду, к свету, к свободе. Не знаю, почему, но во мне совсем не было страха, было только какое-то нетерпение, граничащее с эйфорией. Я уходила отсюда и от этого мне хотелось петь, летать, танцевать... Только ли от этого? Хм.. Не знаю, но не всё ли равно?
Впереди шёл Серафим, он не оборачивался, но я знала, что он всё равно видит меня. В моих руках покоилась странная книга, молчаливо хранившая свои тайны. Что ж, придёт время, и я разгадаю их... И, чувствую, что кроется ещё много загадок рядом с ней. Мы беспрепятсвенно покинули убежище.
В лицо мне ударил холодных свежий воздух с горьковатой примесью дыма. Было темно. Но что-то изменилось... С неба падали крупные снежинки! Белый и чистый он ложился на угольно-чёрную землю, обломки зданий, укрывая и пряча всё это. Ещё... Ещё было очень тихо, словно бы кто-то выключил звук... Снег всё усиливался., холода я совсем не чувствовала, лишь подставляла лицо к небу. На запылённую кожу падали холодные льдинки, острые и живые. Серафим не останавливал меня, он лишь улыбался. Улыбался, как ребёнок. От этой улыбки вдруг стало видно, что он ещё совсем юн, чуть старше меня, что война — это не для него.
Откуда-то резко грянул выстрел, я вздрогнула. Серафим лишь прислушался. На секунду его лицо стало предельно серьёзным, а потом, вдруг, расплылось в счасливой улыбке. Он что-то попытался мне сказать, но грохот канонады заглушил его слова. Тогда он просто указал на небо. А в небе расцветал огненный цветок.
Это слают, - Шепнул он мне на ухо. - С Новым годом!
Как, Новый год?
Да, он наступил. Наступил вместе с окончанием войны.
Я почти не слышала его голос, но всё же понимала, что он говорил.
Вокруг почти никого не было. Чёрно-белый город, огенное небо, светящиеся снежинки-звёзды, падающие с неба.... Странный Новый год, но.. но какой-то он правда сказочный.
Пойдём, Марго... - Серафим слегка потянул меня за руку. - Ещё многое предстоит сделать.
Я посмотрела на небо, на разрушенный город, на юношу... Да, он прав, много придётся сделать, прежде, чем город вновь оживёт. Но даже когда это случится, всё равно уже ничего не будет как раньше. Война и Новый год разделили жизнь на две части — до и после. Впрочем, я не так уж и дорожила прошлым.
А раз так, значит в путь! Навстречу будущему. Может оно будет светлым, может тёмным... Но оно больше не будет бесцветным. Мы шли по безлюдным улицам. Город как-то сразу постарел, развалины выглядели древними. Нет, даже не так, они казались нарисованными углём... Отсюда возникало ощущение нереальности происходящего — мы шли внутри картины... Город уходил прочь, а образы книги казались живыми.... Где-то совсем рядом раскинул свои крылья дракон. Книга мягко светилась в моих руках. Странно начинался год...
А с неба всё падал снег...
По вашим просьбам, выкладываю тут ваши новогодние сказки...
Тогда то и начинаются Рождественские и Новогодние каникулы, но давайте все подробнее. 
, например отцу Макса дают хорошую премию. 
- участник сейчас на форуме
